Интервью с Александром Маршалом

Александр Маршал решил стать певцом, отсидев на гауптвахте

часть 2

Саша, говорят, что ты человек

военный? Какое носишь звание?
Я недоучившийся военный лётчик. Мой отец преподавал в Ставропольском высшем военном авиационном училище и меня в него же устроил. Не за уши, конечно, но тянул. Я рос среди военных, видел, как все уважают отца, и решил продолжить династию.
Почему же не продолжил?
Знаешь, я всегда вспоминаю одного парня, который с нами учился. Так он на вступительном экзамене по литературе вместо полновесного сочинения нарисовал очень красивый самолет в синем небе и написал: «Хочу летать!» Так вот он действительно хотел летать. А я всё пытался организовывать самодеятельность и устраивать концерты. Однажды нас позвали играть на какой-то деревенской свадьбе и, когда провожали, налили самогона прямо в барабаны! Вернулись в часть, всех курсантов напоили. Офицеры решили, что организатор этого дела я. Посадили на гауптвахту на 12 суток, из них трое суток пришлось отсидеть в одиночной камере, потом еще отправили на практику!
Вот тогда-то я и понял: больше не могу! В итоге подал рапорт об увольнении, и меня отправили… в армию! Рядовым!
Здорово! Рядовой Маршал!
Маршал — это псевдоним. Когда я поступил в лётное училище, друзья стали подкалывать: папа полковник, ты маршалом станешь! Так и стали между собой звать. Когда я уже занялся музыкальной сольной карьерой, записал диск, то понял, что фамилию надо срочно менять: она не запоминалась. Тут и всплыло детское прозвище.

С сыном Артёмом

Никогда не жалел о том, что летчиком не стал?
Ни-ког-да! Приезжал в училище уже с концертами, командир роты мне говорил, что я правильно поступил. Он меня просил писать периодически, я пообещал сделать это лишь в том случае, если жизнь не сложится… Так ни разу и не написал, хотя часто его и ребят вспоминаю.
Слышала, что и в твоей жизни был ресторанный период?
 А как же? Это очень хорошая школа. Одна группа искала бас-гитариста, кто-то из знакомых вспомнил обо мне. Меня пригласили на прослушивание, и на следующий вечер я уже играл в «Интуристе» на Тверской. Мы играли и джаз, и хард-рок. После такого опыта позже было значительно легче в Америке. Кстати, сейчас, вспоминая прошлое, я понимаю, что от меня мало что вообще зависело.
 Да-да-да! Только стоило мне подумать: вот бы в Москву поехать — обстоятельства складывались таким образом, что я ехал в столицу. Подумал: надо бы в какой-нибудь ансамбль устроиться — меня пригласили. Через какое-то время помечтал: хорошо бы в известной группе поработать — меня позвали в «Аракc», потом к Стасу Намину, потом в «Парк Горького». Меня просто кто-то вёл свыше. Ничем другим я заниматься не мог.
Ты озвучиваешь рекламу мебельных салонов. А если музыкальная карьера застопорится, займешься бизнесом?
Сейчас иногда ловлю себя на мысли, что гастролировать становится все тяжелее: перелёты, недосыпы. Однажды задумался: может быть, заняться другими делами? Сидеть себе в офисе, распоряжения отдавать. Пришёл как-то к своему другу на работу, посидел в его шикарном кресле, посмотрел, как вышколенные секретарши бегают, и понял: мне это скучно. Пока.
С женой Наташей
 Наблюдая тебя на различных светских раутах, я заметила, что тебе не свойственна амбициозность, ты не болеешь звёздной болезнью. Она была раньше?
Я просто не понимаю, ну какая я «звезда»? Живя в Америке, я познакомился с настоящими «звездами». Мы были в гостях у Тины Тернер, Брайана Адамса, Бона Джови. Это очень скромные люди, совершенно адекватно себя ведущие. Понятно, что эти люди ездят на шикарных машинах, живут в великолепных особняках. Так они заслужили это своим каторжным трудом. Интересно, что они внимательно слушают собеседника, говорят тихими доброжелательными голосами, не закрываются от кинокамер. Помню, был поражен, когда, вернувшись в Россию, увидел, что некий певец, «выстреливший» единственный хит, обзавелся охраной и отгородился от всего мира маской брезгливости. Это ужасно.